Павликиане – это часть армянства, оставшаяся верной своим национальным традициям и древней и родной вере. Они исповедовали ту форму христианства, которая родилась в среде армянской культуры и была тесно связана с многотысячелетней историей армян. Эта христианство было названо гностическим, поскольку оно делало акцент не на вере, а на знании. Систематизатором гностицизма был выдающийся мыслитель, философ, ученый – Гермес Трисмегист. (См. ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ И КАКОВЫ ЕЕ ИСТОКИ? http://erazank.info/2021/04/10/что-такое-философия-и-каковы-ее-истоки/ ). Историю науки трудно представить без его вклада в методологию химии, физики, математики, а также медицины и социальных наук. Гермес жил много тысячелетий назад, но его идеи оказались бессмертными и вновь стали животворять науку. Сегодня имя Гермеса – самое популярное в научной беллетристике, а его труды затмили известность коронованных особ.
Уже в Средние века многим бросалось в глаза сходство между трудами Гермеса и текстами Моисея. Марсилио Фичино, известный деятель эпохи Возрождения, потративший многие годы на перевод древних текстов, был поражен удивительными параллелями между Книгой Бытия Моисея и трактатом Гермеса. В комментарии к нему он пишет: "Кажется, здесь Меркурий говорит о тайнах Моисея". И дальше делает напрашивающиеся сопоставления: Моисей видел тьму над бездною и дух Божий, носящийся над водами; Меркурий (другое имя Гермеса) видит тьму и Слово Божие, согревающее влажную природу. Моисей говорит о творческой силе Слова Божьего; Меркурий утверждает, что сияющее Слово, освещающее все вещи, это Сын Божий. И если только можно признать зарожденным до Воплощения человеком такое ведение, то Меркурий видел, как Сын рождается от Отца и Дух исходит от Отца и Сына. Он видел, как мир был сотворен божественным Словом и человек создан по образу Божию, а потом падение человека из умопостигаемой сферы в тело. Он даже пользуется почти теми же словами, что и Моисей, когда говорит о заповеди Бога живым существам возрастать и умножаться. Затем он учит нас, как снова подняться до той умопостигаемой и бессмертной природы, от которой мы отпали.
Моисей был законодателем евреев, Меркурий - египтян, и он дает своей пастве священные наставления, чтобы люди жили, хваля всеобщего Отца гимнами и благодарениями, и созерцали жизнь и свет» (<A href="refer.htm#g2-s8" target=_blank><SUP>8</SUP></A>).
Это резюме комментария Фичино к "Поймандру" показывает, что самое сильное впечатление в этом тексте на него произвело сходство с Моисеем (а не с Платоном). И он, видимо, решил, что отцам церкви было так важно определить время жизни Трисмегиста относительно Моисея именно потому, что он кажется египетским Моисеем. Над этими удивительными вещами Фичино размышлял и позже; в "Платоновском богословии" ("Theologia Platonica") он даже осмеливается предположить, что Гермес Трисмегист и Моисей – это одно лицо. После обсуждения рассказа о сотворении мира в "Тимее" (Платона) Фичино пишет: "Яснее об истоках происхождения мира учит Триждывеличайший Меркурий. И мы не должны изумляться познаниям этого человека, если этот Меркурий и Моисей- одно лицо, как доказывают предположения историка Артапана"(<A href="refer.htm#g2-s9" target=_blank><SUP>9</SUP></A>). Но Трисмегист даже лучше, чем Моисей, потому что он задолго до Воплощения знал, что творящее Слово – это Сын Божий. "Этот (Моисей) возвещает, что все сотворено могущественным Словом Господа, а тот (Меркурий) утверждает, что то сияющее Слово, которое все просвещает... это - Сын Бога".
Вероятно, Фичино имеет здесь в виду параллель с началом Евангелия от Иоанна. Поспешно переводя "Поймандра"…, он, наверное, понял, как прав был Лактанций, когда говорил, что Трисмегист "так или иначе доискался почти до всех истин" и "часто описывал возвышенность и величие Слова", называя его "Сын Божий", не только в "Поймандре", но и в "Асклепии". Отметим, что удивление Фичино было вызвано тем обстоятельством, что за много тысячелетий до христианства, Гермес уже предвосхитил его основные идеи.
Тем не менее, совершенно очевидно, что есть и принципиальные различия самого разного рода между моисеевой и египетской Книгами Бытия; различия, которые павликиане сочли основополагающими для своей веры (точнее, знания).
Особенно сильны эти различия в рассказе о природе человека и о его падении. Действительно, в моисеевой Книге Бытия, как и в египетской, сказано, что человек был сотворен по образу Бога и получил власть над всем творением, но у Моисея нигде не сказано, что это значит, будто Адам был сотворен как существо божественное и обладал божественной творческой силой. Этого не говорится об Адаме даже тогда, когда он ходит с Богом в Эдемском саду до грехопадения. Когда Адам, соблазненный Евой и змеем, захотел вкусить от древа познания и стать как Бог, это было грехом непослушания, в наказание за который Адам был изгнан из рая.
А в египетской Книге Бытия, написанной Гермесом, только что сотворенный человек, видя только что сотворенных Семь Управителей (планеты), от которых зависят все вещи, тоже хочет творить, сделать что-то подобное. И это не названо грехом непослушания (<A href="refer.htm#g2-s10" target=_blank><SUP>10</SUP></A>). Он допущен в сообщество Семи Управителей, которые его любят и наделяют своей силой. Этот египетский Адам больше, чем просто человек; это божественное существо, принадлежащее породе звездных демонов, тварных правителей дольнего мира. Он даже назван "братом" творящего Слова-Демиурга, Сына Божьего, "второго бога", управляющего движением светил.
Он тоже пал, как и человек Моисея, но это его падение есть проявление его силы. Он может спуститься сквозь космические сферы, разодрать их оболочки и явить себя Природе. Он делает это по собственной воле, движимый любовью к прекрасной Природе, сотворению и управлению которой он сам помогал, будучи сопричастен природе Семи Управителей. Его подвигла на это любовь к собственному образу, отраженному в лице Природы (как Бог возлюбил человека, увидев в нем собственный прекрасный образ). И Природа признает его силу, силу Семи Управителей в нем, и сочетается с ним в любви.
Правда, падение ведет и к утратам: спустившись к Природе и облекшись в смертное тело, человек отдает это смертное тело, свою смертную часть, под власть звезд. И разделение на два пола (после примечательного периода, когда существовали семь бесполых людей, порожденных человеком и Природой) тоже было, возможно, наказанием за падение. Но бессмертная часть человека остается божественной и творческой. Он состоит не из человеческой души и тела, а из божественной, творческой, бессмертной сущности и тела. И эту божественность, эту силу он заново обретает, узрев с помощью Поймандра божественный Ум, который подобен его собственному божественному уму.
Короче говоря, гермесианское египетское "Бытие" рассказывает о сотворении и падении божественного человека, человека, в самых своих истоках тесно связанного со звездными демонами.
Египетская Книга Бытия прекрасно согласуется со знаменитым прославлением человека как великого чуда в также и в "Асклепии" (с чего Пико делла Мирандола начнет свою речь "О достоинстве человека"): Итак, в «Асклепии» говорится, что человек есть великое чудо, существо, достойное преклонения и почестей. Ибо он достигает божественной природы, как если бы он сам был богом; он близок роду демонов, зная, что имеет общее с ними происхождение; он презирает человеческую часть своего естества, уповая на другую, божественную свою часть (<A href="refer.htm#g2-s11" target=_blank><SUP>11</SUP></A>).
Здесь различие между книгами Моисея и Гермеса проступает наиболее явственно и не оставляет никакого сомнения, что Гермес и Моисей – совершенно различные люди, ставившие перед собой кардинально различавшиеся задачи. Моисей проповедует дисциплину и полное подчинение суровому богу. Гермес же обожествляет человека, наделяя его чудодейственной творческой силой. Трисмегист говорит, что возрожденный человек рождается от Мудрости в Молчании и от семени Истинного Блага, посеянного Волей Божьей. Человек, родившийся таким образом вновь, будет "богом, сыном Божиим, всем во всём, состоящим из всех Сил". Т.е., нет причин ставить между богом и человеком посредника, будь даже самого Христа. Уже сам человек, любой человек равен богу и замещает его на земле. Сам Трисмегист уже испытал это возрождение. И я склонен думать, что аскетическое мышление Моисея – это результат уровня его восприятия гораздо более богатых и значительно более древних текстов Гермеса.
Обращаясь к своему сыну Тату, Гермес говорит: «А потому, если ты не сделаешь себя равным Богу, ты не сможешь его постигнуть, ибо подобное понимается только подобным. Увеличь себя до неизмеримой величины, избавься от тела, пересеки все времена, стань Вечностью, и тогда ты постигнешь Бога. Поверь, что для тебя нет ничего невозможного, считай себя бессмертным и способным познать все, все искусства, все науки, природу всех живых существ. Вознесись выше всех высот, спустись ниже всех глубин. Собери в себе все ощущения от вещей сотворенных, огня и воды, сухого и влажного. Представь себе, что ты одновременно везде, на земле, в море, в небе; что ты еще не родился, что ты в утробе матери, что ты молодой, старый, мертвый, после смерти. Если ты охватишь своей мыслью все сразу - времена, места, вещи, качества, количества, ты сможешь постигнуть Бога».
Далее он продолжает: «Не говори теперь, что Бог невидим. Не говори так, ибо что же более явно, чем Бог? Он создал все только для того, чтобы ты мог видеть Его сквозь все существующее. Ибо в этом чудесная власть Бога - являть себя во всех существах. Ведь нет ничего невидимого, даже и в бестелесном. Ум становится видим в акте мышления, Бог - в акте творения».
Таким образом, гнозис для павликиан и катаров - это отражение мира в уме, чтобы познать Бога, этот мир сотворившего. Теперь совершенно очевидно, что армяне, тысячелетиями опекаемые гермесианскими жрецами, которые создавали и социальную организацию и образование в том же духе свободы и самоуважения, никак не могли примириться с включением чужеродного им ветхого завета в корпус христианской идеологии.
Почему я так подробно разбираю дела давно минувших лет? Придерживаясь научной методологии, я знаю, что пока не найдены корни проблем, их анализ не имеет смысла. А здесь речь идет об огромных цивилизационных процессах, которые изменяли культурный ландшафт и Европы и Америки. Сейчас я готов сформулировать сегодняшнюю проблему мироустройства как продолжающееся противостояние Моисея и Гермеса, в котором Гермес, к сожалению, не был освоен нами так, как он заслуживает. Более того, мы теряем цитадель Гермеса, которой был на протяжении веков Арцах. Я часто размышлял над тем, почему проводник влияния Римской церкви Григорий, отнюдь не просветитель, начал свой разрушительный поход с Арцаха, построив там комплекс Амарас. Побывав в прошлом году в Арцахе, рассмотрев исторические сооружения, познакомившись с мировоззрением арцахцев, я, как мне кажется, нашел ответ: Арцах был вотчиной наиболее последовательных приверженцев армянской национальной культуры, основанной на фундаменте философии Гермеса. Именно это давало арцахцам силу противостоять всем внешним влияниям и активно воплощать свою жизнеутверждающую идеологию. Но именно это и страшило всяких охотников до чужого добра, которые знали, что прежде чем разорять и грабить Армению, надо сокрушить Арцах. К сожалению, все осталось столь же актуальным и спустя века.
Текст использует выдержки из книги Йейтс, Фрэнсис А. Джордано Бруно и герметическая традиция. Издательство: М.: Новое литературное обозрение. Год: 2000 Страниц: 528.
Э.Р.Григорьян
Comentarios